Дело о комических куплетах про судей

Судьи часто становятся героями народного творчества, в том числе про них нередко слагают частушки. Является ли подобный фольклор унизительным, могут ли судьи обижаться на юмор, если в шутках про них содержатся лишь намеки, важно ли для признания оскорбления, чтобы публика понимала, о ком в шуточных куплетах идёт речь, разбирался суд в 1873 году.

Дело по обвинению отставного штабс-капитана Хавского и коллежского секретаря Храповицкого в распространении стихов оскорбительных для местных должностных лиц.

Обстоятельства дела заключаются в следующем: 12 августа 1872 г. председатель корчевского съезда мировых судей лекарь В. А. Чагин сообщил прокурору тверского окружного суда, что 26 июля того же года в театре г. Хавского на генеральной репетиции с допущением публики за половинную плату, в антрактах между пьесами, пропеты были кандидатом на судебные должности Храповицким под аккомпанемент Хавского куплеты, весьма оскорбительные для него, председателя съезда, как должностного лица, и других правительственных лиц корчевского уезда.

В куплетах этих, по словам слышавших их лиц, были следующие, относящиеся до него, Чагина, места: «есть у нас судья-лекарь, который своими хирургическими средствами узнает, кого определить на службу и кого отставить от должности, не объясняя причин. Жены подчиненных своими поклонами добывают места для мужей, а их мужья представляются к чинам и орденам».

Одновременно с Чагиным и мировой посредник корчевского уезда Ф. В. Маковский довел до сведения губернатора, что в упомянутых выше стихах были также оскорбительные для него, Маковского, куплеты, в которых говорилось, что «жены посредника ходят в нарядах, управляют делами мужей и с заднего крыльца принимают взятки, а мужья награждаются за это чинами и орденами».

На предварительном следствии некоторые из свидетелей подтвердили, что действительно в пропетых Храповицким под аккомпанемент Хавского куплетах можно было узнать Чагина и Маковского, так как Чагин – мировой судья и лекарь и по его распоряжению уволен от должности без объяснения причин судебный пристав Хавский (сын подсудимого), а Маковский получил орден. Когда же у Хавского в день происшествия потребованы были стихи, пропетые Храповицким, то Хавский заявил, что они потеряны. Поэтому Хавский и Храповицкий привлечены были к суду по обвинению в преступлении, предусмотренном 280 ст. улож.

На судебном следствии в заседании по этому делу тверского окружного суда подсудимые, не признавая себя виновными, объяснили: Храповицкий – что им пропеты были представленные суду стихи, которые не заключают в себе ничего оскорбительного для должностных лиц корчевского уезда; а Хавский – что, аккомпанируя Храповицкому, он заботился только о музыке, а не о содержании куплетов и потому не мог хорошо следить за тем, что пел Храповицкий.

Из допрошенных на суде свидетелей пятеро, - В. Чагин, Маковский, г-жа Кригер, Булатов и Подгурская, из которых только последние трое были в театре 26 июля, удостоверили, что пропетые Храповицким куплеты были оскорбительны как для В. Чагина и Маковского, так и для бывшего посредника А. Чагина, потому что в куплетах упоминалось о посреднике, который в пьяном виде похвастал умом, за что и был прибит кулаком, а А. Чагин действительно незадолго перед этим получил в клубе подобное оскорбление и, по словам одной свидетельницы, показывал даже вырванные у него во время драки волосы.

Из остальных же свидетелей одни показали, что узнали в куплетах Чагина и Маковского только тогда, когда находившийся в театре в пьяном виде Булатов, громогласно требуя повторения куплетов, уверял, что в них говорится именно об этих лицах (этот Булатов, как выяснилось на суде, первый уведомил Чагина и Маковского о нанесенном будто бы им оскорблений в театре), а другие, - что содержание куплетов не относилось ни к кому лично и потому не могло быть ни для кого оскорбительным и что возбуждение этого дела было не более как проявление враждебных отношений уездных партий. Кроме того, из показаний свидетелей, между прочим, обнаружилось, что в корчевском уезде, исключая В. Чагина, были мировыми судьями еще два лекаря, и что в куплетах не было употреблено выражение «есть у нас» и не упоминалось ни чьих имен.

Рассмотрев обстоятельства настоящего дела, окружный суд пришел к тому заключению, что:

1) в пропетых Храповицким куплетах не только не указывалось прямо на какие-либо личности, но и не упоминалось, к какой личности они относятся и вообще не были указаны такие индивидуальные признаки, которые могли бы считаться присущими исключительно только лицам, возбудившим настоящее дело;

2) что ни чем не подтверждено, чтобы все или большинство слушателей узнали в этих куплетах лиц, которые считают себя оскорбленными.

Поэтому руководствуясь судебным решением по однородному с настоящим делом Крестовского, обвинявшегося в оскорблении Лаппы-Старженевского, окружный суд нашел, что пропетые Храповицким куплеты являют собою образчик тех сатирических произведений, которые осмеивают не только общественные недостатки, но и лиц, приобретших каким-либо способом известность и что куплеты эти, как и все подобные им произведения, имея изобличительный характер, по безотносительности своей, ни для кого не должны быть оскорбительны.

Оправдав в силу этих соображений Храповицкого, окружный суд находил тем более справедливым признать невиновным другого подсудимого Хавского, который аккомпанируя Храповицкому, не мог предвидеть, будут ли сделан в них какой-либо вариант.

Протест прокурора тверского окружного суда на это определение суда признан палатою незаслуживающим уважения.\

Источник: РАПСИ

Код для вставки в блог