Происхождение статьи 18 Европейской конвенции о правах человека

В разгадке тайны самой загадочной статьи Европейской Конвенции неоценимую помощь может оказать изучение материалов подготовительных работ (travaux préparatoires), которые велись в ходе выработки текста Конвенции. Чтобы понять смысл включения статьи 18 в Конвенцию, необходимо определить цель, которую преследовали ее создатели.

Предварительно необходимо вспомнить исторический контекст создания Конвенции. После Второй мировой войны о необходимости закрепления прав человека на международном уровне только-только заговорили, а первое глобальное обозначение прав человека, выразившееся в принятии Всеобщей декларации, произошло лишь в 1948 году. В тот период было довольно непросто (впрочем, это непросто и по сей день) сначала определить права человека, а затем возложить на государства обязанность уважать и обеспечивать их защиту, поскольку такая дефиниция прав человека является по сути ничем иным, как ограничением власти. Тем не менее, создатели Европейской Конвенции взяли на себя смелость не просто определить основные права и свободы, но и указать в статье 18 пределы использования ограничений в отношении прав. Такое закрепление стало новшеством, поскольку Всеобщая декларация прав человека не содержит специального определения пределов ограничений в отношении прав.

Первоначальный текст статьи 18 звучал следующим образом: «При осуществлении прав и свобод, гарантированных Конвенцией, каждый будет подвергаться только ограничениям, предусмотренным законом, исключительно с целью обеспечения признания и уважения прав и свобод иных лиц и для соответствия справедливым требованиям морали, общественного строя, порядка и общего благосостояния в демократическом обществе. Эти права и свободы не смогут ни в коем случае быть осуществлены в противопоставление целям и принципам Совета Европы».

Как мы видим, первоначальный текст статьи 18 Конвенции претерпел значительные изменения, стал более лаконичным, однако ощущение наличия некоего скрытого смысла и недосказанности сохранилось. Изучение материалов пленарных заседаний Совещательной Ассамблеи Совета Европы, проходивших с целью разработки статьи 18, приоткрывает завесу тайны.

Пьер-Анри Тэтжан (Франция), представлявший проект статьи 18 и выступавший с докладом Юридической комиссии, 7 сентября 1949 года заявил: «Когда государство определяет, организовывает, регламентирует, ограничивает свободы для лучшего обеспечения общественного интереса, государство лишь выполняет свою обязанность. Это ему позволено, это легитимно. Но когда оно вмешивается, чтобы ликвидировать, ограничить свободы во имя государственных интересов, чтобы защитить себя, (...) против оппозиции, которую оно считает опасной, чтобы уничтожить основополагающую свободу, которую оно должно было бы координировать и гарантировать, такое вмешательство государства направлено против общественного интереса».

В словах Пьера-Анри Тэтжана четко прослеживается политическая подоплека статьи 18. Эта статья создавалась, чтобы ограничить злоупотребления властью, особенно если речь идет о нарушении прав человека в связи с его политической деятельностью. Создатели Конвенции понимали, что ограничение прав должно быть лимитировано, иначе оно даст повод непорядочной власти извлекать из этого пользу.

Людовик Бенвенути (Италия) 8 сентября 1949 года, представляя поправки к статье 18 Конвенции, еще четче сформулировал цель её создания: «На мой взгляд, мы должны бояться сегодня не того, что тоталитаризм захватит власть силой, а того, что тоталитаризм попытается закрепиться у власти путем псевдозаконности. (...) Борьба против тоталитаризма должна скорее измениться и стать борьбой против злоупотребления законодательной властью (...)». Людовик Бенвенути знал, о чем говорил, ведь именно таким «тихим» путем тоталитаризм пришел к власти в Италии: Конституция оставалась прежней, однако принятие некоторых законов постепенно ослабили все права и свободы, закрепленные Конституцией, что существенно ослабило её.

Страх перед возвращением тоталитаризма витал в воздухе в период создания Европейской Конвенции, мировое сообщество пыталось всячески предотвратить будущие попытки удушающего ограничения прав человека. При ограничении прав и свобод всегда существует оправдание в виде морали, общественного порядка, интересов демократического общества. Однако необходимо различать эту тонкую грань между ограничением прав и свобод во имя общественного интереса и ограничением прав и свобод во имя интересов государства, а точнее власти.

Людовик Бенвенути отметил, что обсуждаемая проблема касается в особенности некоторых государств, которые были приглашены стать членами Совета Европы. Речь шла о государствах, в которых существовал тоталитарный режим либо наличествовала опасность появления тоталитарной власти.

Впервые актуальный текст статьи 18 был представлен на конференции высокопоставленных должностных лиц, которая проходила в Страсбурге 8-17 июня 1950 года. Тогда же было указано, что содержание данной статьи отражает применение теории злоупотребления властью (application de la théorie du détournement de pouvoir).

Включение статьи 18 в Конвенцию, как мера дополнительной защиты от тоталитаризма, было в конечном итоге подтверждено и стоявшим у истоков создания статьи Пьером-Анри Тэтжаном, который 16 августа 1950 года во время обсуждения текста статьи 18 на второй сессии Совещательной Ассамблеи заявил: «При тоталитарном режиме (...) государство считает, что может позволить ограничивать личную свободу не только в интересах вышестоящей свободы, не для того, чтобы позволить осуществление свобод, принадлежащих всем, но для того, чтобы защитить свою диктатуру, свое тоталитарное господство».

Скрытый смысл статьи 18, выражающийся в стремлении предупредить злоупотребление властью и возрождение тоталитаризма, не кажется таким уж мифическим, если учесть практику Европейского суда по правам человека. При этом за все время применения Конвенции Страсбургским судом было вынесено пять постановлений о признании нарушения по статье 18.

Несмотря на некую неопределенность, несамостоятельность и, на первый взгляд, излишнюю краткость статьи 18, нельзя игнорировать необходимость ее существования, поскольку признание нарушений данной статьи отражает наличие проблем с верховенством права.

Статья 18 Конвенции является особым дополнительным механизмом защиты от злоупотреблений властью, хоть и в подавляющем большинстве случаев сложно доказать политическую подоплеку нарушения пределов использования ограничений в отношении прав человека. А лаконичный текст статьи является даже преимуществом в свете эволюционного, динамического характера толкования Европейской Конвенции.

Анна Кудинова, юрист по правам человека в Страсбурге, юрист Human Rights Consulting GmbH (Кельн)

Источник: РАПСИ

Код для вставки в блог